Липецкие известия

«Спектакль - это персональная выставка»

Театральный художник, можно сказать, профессия «закрытая» – о ее  существовании зритель редко задумывается. Хотя успех любого спектакля зависит от того, что придумал художник-постановщик. Корреспондент «Липецких известий» отправилась в Елец – в гости к театральному художнику Владимиру Лунику, отдавшему любимому делу почти полвека, чтобы узнать у него тайны этой удивительной и нелегкой профессии.  

Мы сидим за чашечкой кофе в уютной квартире Владимира Борисовича. Его супруга, актриса Елецкого драматического театра «Бенефис» Людмила Юрьевна Луник, угощает вкуснейшим пирогом, специально испеченным гостеприимной хозяйкой к моему приезду. На стенах комнаты, служащей рабочим кабинетом художника, эскизы его театральных работ, на полках «букеты» кистей и карандаши в разновеликих емкостях, баночки с красками и внушительная коллекция виниловых пластинок. В высоченном, до самого потолка, книжном шкафу несметное количество томов – в основном русская и зарубежная классика, а также прекрасно изданные художественные альбомы.

- Театр я с детства не любил, - огорошил признанием собеседник. – Когда мне было лет двенадцать, мы жили в то время в Ставрополе, мама повела меня на детский спектакль – какую-то сказку, названия не помню. Но очень  хорошо запомнил, что происходящее на сцене мне жутко не понравилось: все было как-то фальшиво и ненатурально. Скорее всего, мы с матушкой попали на плохой спектакль. Любовь к театральному искусству родилась у меня намного позже.

Владимир Луник появился на свет в Венгрии – его отец был военным, воевала на фронте и мама. Впоследствии семья переехала в Ставрополь, где Володя учился в школе, а потом отправился служить в армию. Демобилизовавшись, молодой человек вернулся домой, и его пригласили на работу в народный театр, поскольку в армии Владимир освоил азы работы художника-оформителя: рисовал плакаты, писал лозунги и прочую «агитку», являвшуюся неотъемлемой частью советских времен. Но опыта работы в театре Владимир Луник прежде не имел.

- Сказали мне, мол, не волнуйся, нарисуешь что-нибудь незамысловатое, - смеется Владимир Борисович, вспоминая свои первые шаги на поприще сценографии. – Закончив работу, посмотрел на то, что у меня получилось, и сам не поверил… Декорации чудесным образом стали оживать, и я осознал, что это не просто кусок фанеры и ткань, а нечто большее. Я понял, что могу передать настроение. Таков был мой первый опыт работы в театре, и я до сих пор вспоминаю ту давнюю историю. Впоследствии, став профессиональным театральным художником, неоднократно ловил себя на мысли: вот здесь немного недотянул, тут можно было сделать иначе, но настроение в моих работах присутствует всегда. А тогда мной был сделан окончательный выбор: я понял, что хочу работать только в театре, ощутил, как говорится, вкус этого дела. Поступил в Ставропольское художественное училище на театральное отделение, а окончив его, учился в Москве в творческой лаборатории у знаменитого театрального художника Валерия Яковлевича Левенталя.

По словам моего собеседника, когда художник-постановщик приступает к созданию нового спектакля, то начинается волшебный процесс творения совместно с режиссером. И тут уж как повезет: или вы единомышленники и творческий тандем даст замечательный результат, или общего языка не найти никак, и это не лучшим образом отразится на спектакле.  

- Каждый спектакль – это открытие, риск и страх, - делится секретами мастерства художник-постановщик. – Начиная работу над сценографией и костюмами, я уже вижу всю картину спектакля целиком. Когда ставим историческую пьесу, то обязательно обращаюсь к различным документам соответствующей эпохи. Откуда же мне знать, как, скажем, выглядел почтовый ящик в девятнадцатом столетии? И просто невозможно словами передать то чувство, когда видишь, как по твоим эскизам на большой сцене оживает пространство. Ведь каждый спектакль – это твоя персональная выставка, и я могу делать подобную выставку три-четыре раза в год.

Творческая биография театрального художника Владимира Луника весьма обширна: его карьера началась в Карачаево-Черкесском драматическом театре. Затем наступили годы странствий и творческих исканий в театрах различных городов нашей необъятной родины – Великие Луки, Псков, Павлодар, Омск, Уральск, Майкоп, Советская Гавань, Рязань… На его счету оформление более сотни спектаклей, поставленных по произведениям русской и зарубежной литературы, классике и современным пьесам.

- Мне неизменно везло на репертуар, ставил и русскую, и зарубежную драматургию, всегда стараясь найти свое, нетривиальное решение, - вспоминает собеседник. – В Великих Луках, например, ставили мы пьесу американского драматурга Эдварда Олби «Все в саду». Режиссер пожелал, чтобы я сделал сад, которого доселе на сцене не бывало. И я придумал создать его… из макраме. С огромным трудом достал необходимые для плетения нитки серебристого оттенка. Это была колоссальная работа: «пахал» весь театр, начиная от билетерш и костюмерш и заканчивая сторожами, – все плели. Но оно того стоило: результат был впечатляющим, особенно при должном освещении сплетенный в технике макраме сад смотрелся волшебно. Кстати, в Великих Луках я познакомился со своей будущей женой.

В каком-то городе лучше работалось, а другой город сам по себе оставил теплые впечатления. Своей красотой и старинной архитектурой художника пленил Псков. А вот в творческом плане Владимиру Борисовичу больше повезло в Омске. Конечно, театры в каждом городе разные, у каждого имеется свое лицо и в каждом есть талантливые люди, что, по словам собеседника, не может не радовать.

- Особенно запомнилось мне, как в Омском драматическом театре «Галерка» мы работали над постановкой спектакля «Фрол Скабеев», - улыбается приятным воспоминаниям художник. – Спектакль был поставлен по пьесе драматурга Дмитрия Аверкиева, написанной еще в XIX веке. События в ней происходят двумя столетиями ранее: бедный дворянин Фрол Скабеев, прозванный в народе плутом и вором, решает «выбиться в люди» – жениться на состоятельной девушке. Во время святочных гуляний Фрол, обрядившись в женское платье, проникает в терем к дочери богатого боярина…  А дальше перед зрителями проносится настоящий круговорот русской жизни – с гаданиями при свечах, святочными гуляниями, остроумными диалогами и, конечно, любовью.

А коль по сюжету действие происходит зимой, то и в костюмах я решил использовать натуральный мех. Для этих целей связался с одним крупным зверосовхозом, кстати, там прикупали себе меха Пугачева и Киркоров. Всего в спектакле было более полусотни костюмов, с использованием меха норки, чернобурки, была даже волчья шуба. А одному актеру мы сшили наряд с использованием лисьих хвостов – на тканевую основу нашили рыжие лисьи хвосты, и получился феерический каскад меха. Когда актер в этой чудо-шубе вышел на сцену, то сорвал шквал аплодисментов, чем был неимоверно горд. А мы смеялись: «Не зарывайся, не тебе аплодируют, а шубе!»

В 1995 году Владимир Борисович Луник был приглашен на работу в Елецкий драматический театр, в котором прослужил до 2011 года. В настоящее время художник находится на заслуженном отдыхе, но творческую деятельность не прекращает – в конце минувшего года он работал над сценографией и костюмами к сказке «Красная шапочка» в Липецком государственном академическом театре имени Л.Н. Толстого. По словам Владимира Луника, ехали они с женой в Елец на год-два, а живут здесь уже более четверти века и ни о чем не жалеют. Даже дачу за городом приобрели, где с удовольствием проводят все летние месяцы.

- Честно говоря, в Елец мы с женой уехали, потому что в Омске у нас были проблемы с жильем, а здесь посулили воистину золотые горы, - признается собеседник. – Эти самые «горы» оказались маленькой однокомнатной квартиркой, которую мы с доплатой поменяли на двухкомнатную, вот эту, где мы с вами и беседуем. Была она в столь запущенном состоянии, что пришлось своими руками произвести в ней колоссальный ремонт.

Ремонт пришлось делать и в самом Елецком театре, который, по словам собеседника, в то время являл собой печальное зрелище: в подвале стояла вода по колено, потолки прогнили, крыша текла, вместо занавеса на сцене висел непонятный кусок материи… Талантливый художник и сценограф Владимир Луник оказался еще и талантливым архитектором и инженером. Сцена, фойе, штанкетное оборудование – противовесные подъемники декораций, а также световая конструкция театра были перестроены по его чертежам. Словом, технические системы в зале и на сцене, практичные и удобные помещения за кулисами – все это создано и существует по сей день благодаря его эскизам и разработкам.

Владимир Луник, будучи долгое время главным художником Елецкого театра «Бенефис», а потом и приглашенным, оформил в нем множество спектаклей: «Чайка» Чехова, «Женитьба» Гоголя, «Укрощение строптивой» Шекспира, «Доходное место» Островского, «Монумент» Андреева, «Дядюшкин сон» Достоевского…  Были и постановки в театрах областного центра: в Липецком драматическом театре на Соколе Владимир Борисович Луник работал над оформлением спектакля «Натали» по рассказу Бунина, а в Липецком государственном академическом театре драмы имени Толстого он как художник-постановщик участвовал в создании спектакля «Рядовые» по балладе белорусского драматурга Алексея Дударева.

Побеседовали мы с Владимиром Борисовичем о музыке, кино, литературе и живописи. Не могла я не поинтересоваться мнением моего собеседника о современном искусстве, в частности о театре. На мой вопрос, как он относится к ненормативной лексике на сцене и к тому, что ныне вытворяют новомодные режиссеры с классикой, извращая смысл первоисточника, оголяясь публично и совершая прочие непотребства, я получила вполне ожидаемый ответ, кстати, совпадающий с моим собственным мнением.

- К ненормативной лексике на сцене, впрочем, как и в литературе, я отношусь отрицательно, тем более, когда мат через каждое слово – это, знаете ли, очень режет слух, - выразил свою точку зрения Владимир Луник. – А как отношусь к тому, что ныне вытворяют с классикой? Я понял, о чем вы. Это лишь потуги на творчество и пощечина общественности: дескать, смотрите, какой я на вас непохожий. Но к классике подобные изыски не имеют никакого отношения, классику этим «творцам» лучше оставить в покое. Мне же близко то, что талантливо. К счастью, я успел увидеть на сцене и великолепную работу режиссеров, и игру великих актеров. Большой вопрос, что увидят наши потомки? И что ждет театр в будущем? В чем я твердо уверен – театр будет существовать всегда. Да и история подтверждает, что сложные периоды в театре случались не раз, ведь театр –  это живой организм: сначала упадок, а затем неизменно следует возрождение.

Галина КОЛЕСНИЧЕНКО.

Фото автора.