Липецкие известия

«ПОЦЕЛУЙ – ЭТО ЕЩЕ НЕ СТРАСТЬ» -

считает актер театра и кино Даниил Иванович СПИВАКОВСКИЙ. Недавно с творческим вечером он побывал в Липецке. Многие его знают по фильмам «Темная лошадка», «Бедные родственники», «Есенин», «Товарищ Сталин», «Обитаемый остров» и многим другим работам. У него есть жена – Светлана и двое детей – Даша и Даниил, которых он очень любит и старается все свободное время посвящать семье.

- Вы же говорили, что в актере должна сохраняться загадка, почему тогда стали участвовать в творческих вечерах, где надо рассказывать и о себе?

- До определенного момента, я считал, что в актере должна быть какая-то загадка, чтобы зритель воспринимал актера по его ролям в театре, кино, на телевидении. Но, единожды попробовав, вошел во вкус. И действительно получается такой интересный диалог, и мне есть что сказать людям.

- Вы бы хотели быть на кого-то из актеров похожим?

- Любимые есть актеры, но у меня не было такого кумира, на которого бы я равнялся или хотел бы быть похожим. Мне всегда нравился знаменитый американский актер Джек Леммон, который еще играл в фильме «В джазе только девушки». Но я считаю, что российская актерская школа очень сильная. Прежде всего, своими театральными традициями. Ведь методику Станиславского преподают во всем мире.

Я всегда с восхищением смотрел на Евгения Евстигнеева, который обладал феноменальной способностью к перевоплощению. Я на него не похож по манере игры, но сам принцип лицедейства, принцип перевоплощения мне нравится. Есть актеры, которые на протяжении всей своей жизни играют определенных героев. Это и не плохо и не хорошо, но это определенный какой-то мужской тип. Например, Владимир Высоцкий. Он играл преступника, разведчика, следователя, но это был определенный такой типаж. Мне больше нравится лицедействовать, я часто использую грим, пластику, и это мне нравится.

- Вы говорили, что четко разделяете дом и работу, Финна Раневская говорила, что нужно на сцене жить, а дома тогда что - играть?

- Фаину Раневскую спрашивали: вы так погружаетесь в свою роль, не сильно ли вы увлекаетесь жизнью своего персонажа? Она говорила: милые мои, если бы я так ей увлекалась, я бы упала в оркестровую яму. Это очень важный момент - то, как актер входит в роль, это определенная техника, и у каждого она своя, свои секреты, точно такая же техника выхода из роли. И когда я

слышу от актера, что роль изменила его психику, его жизнь – это лукавство и красивые фразы для журналистов. Не роль должна управлять актером, а наоборот, актер должен ее строить.

- Над чем работаете сейчас?

- Я играю в традиционном для меня театре Маяковского, там я работаю почти всю жизнь, плюс у меня несколько антрепризных проектов, в которых я с удовольствием участвую. Там играют мои коллеги - замечательные актеры из других театров. Что касается съемок, то с апреля по июнь мне предстоят съемки у трех хороших режиссеров, боюсь пока говорить об этом. Это будет полнометражная картина, сериал по классическому произведению и один детектив, где я опять буду играть отрицательного персонажа. У меня целая галерея таких - маньяков, Джеков Потрошителей, убийц.

- Вы даже играли Гитлера в картине «Легенда об Ольге»…

- Мне позвонили из Санкт-Петербурга и предложили сыграть Гитлера. Я говорю, вы, наверное, не тот номер телефона набрали, другому артисту собирались звонить. Они переспрашивают: вы Спиваковский? Значит, вам. Я поехал в Петербург на Ленфильм. Там в гримерном цехе действительно сделали из меня Адольфа. Так совпало, что я был вторым Гитлером у гримерши. Первого она гримировала для фильма Сокурова «Молох». Но это были совершенно разные Гитлеры. Час она надо мной колдовала, а когда отошла, я поразился - на меня в зеркале смотрел настоящий фюрер.

Я смотрел много хроники про него и пытался повторять его пластику, его жесты, но вы знаете, я сыграл и много других исторических персонажей. Например, я сыграл императора Петра Третьего, кстати никто не знает, как он выглядел, хотя какая-то картина или барельеф его есть, и с ним было проще. А вот когда я играл академика Ландау, тут пришлось поднапрячься, ведь академика многие помнят. Или в фильме «Звезда эпохи» я играл Павла Шпрингфельда. Его тоже помнили, мы пытались и грим подбирать, но это моя интерпретация персонажей. У нас ведь не конкурс двойников. В чем-то я должен был быть похожим на Гитлера, но главным было передать его характер.

Вообще, негодяев я много переиграл. Как-то мы с женой посмотрели диск с фильмом, где я снимался, и когда фильм закончился, она так отодвинулась от меня и посмотрела настороженно. Но я сыграл и в двух детских фильмах, правда, тоже отрицательных персонажей, и вот она огорчается, мол, когда дети вырастут им и показать будет нечего. Кого показывать - маньяков, Гитлера, современного Джека Потрошителя? (смеется). Но я сыграл и огромное число семьянинов. Например, в картине «Новогодний переполох», а также многие другие работы.

- Вы снимались и в фильме «Дело о «Мертвых душах», это же почти классика, только критика его почему-то плохо приняла...

- На самом деле там вот что произошло. Финансировал сериал канал НТВ, но когда он шел по телевидению, там были огромные рекламные блоки. Если бы это была какая-нибудь стрелялка, то реклама ей бы не особенно помешала. Замочили кого-то, показали стиральный порошок, опять кого-то замочили, показали зубную пасту, опять замочили. Это такая развлекуха для людей, а здесь все-таки Гоголь. И вдруг стиральные порошки! Люди, купившие запись филма на диске, смотрели фильм без рекламы и говорили, что глаз не оторвать.

- Вы сказали, что ваших героев часто убивают…

- Я не раз в кино подвергался каким-то членовредительствам. Во-первых, я принимал смерть самым разным образом. Я кончал жизнь самоубийством, всеми возможными способами - резал вены, сбрасывался с крыши, стрелялся, травился, вешался. В фильме «Серебряный самурай» Петру Третьему, роль которого исполнял я, перерезали горло вилкой, и это исторический факт. Он принял мученическую смерть. Расстреливали не раз, и из автоматов, и из пистолетов. От старости просто умирал. Если вспомнить фильм «Мой сводный брат Франкенштейн», там я был без глаза, у Лунгина в «Бедных родственниках» мне оторвали ухо. Избивают меня практически в каждой картине. С этим происходит много разных интересных моментов. И снимается все это весело всегда, интересно.

- А целоваться часто приходится?

- Есть целая галерея мелодрам, где я это делаю. Но надо уметь целоваться в кадре. Это шикарно делают американские артисты. Я своим студентам, они у меня уже третьекурсники, про это говорю. Чувство и страсть передаются не поцелуями, а прежде всего глазами, словами, интонацией голоса. Поцелуй – это еще не страсть, и не только на экране, но и в жизни. Это не самое главное в любви, в таких проявлениях можно быть не точным. На своем опыте это знаю и студентам об этом говорю. Оказывается, наши человеческие эмоции, и проявления в кадре выглядят пошло, безвкусно и некрасиво. Там надо это делать по-другому. Но я не грежу лаврами, допустим, Антонио Бандероса. Роли героев-любовников мне не достаются, но мне они и не сильно нужны. Все мои персонажи, которые влюблены, они смешны, нелепы, что зрителям очень нравится.

- Вы для фильма похудели на четырнадцать килограмм, на какие еще жертвы вы готовы пойти ради кино?

- Рецепт моего похудения прост, я не ел так много, как кушал раньше, вот и все. А на жертвы я готов на любые. В жизни я человек немного трусливый. Боюсь, например, высоты, в лифте боюсь застрять, хотя и застревал неоднократно и даже снимался в фильме «Лифт», но на съемках страх у меня пропадает. В сериале «Одна тень на двоих» у меня яркая роль, и там меня сбрасывали в Санкт-Петербурге с крыши шестого этажа. Правда, до этого мой персонаж трех человек задушил струной, а одного застрелил, а потом и сам прыгнул с крыши, чтобы обвинить в своей смерти других. И вот снимается этот момент. В Питере шестой этаж - это приличная высота. И вот меня привязали тросом и сначала поднимали наверх. Я говорю, давайте на втором этаже закончим. Оператор режиссеру говорит: маленькая высота. Они меня поднимают выше. А я ничего не могу сделать, я же привязан. Было холодно, ветер дул жуткий, это был март. Я им кричу, сволочи, вы что делаете. Вот уже третий этаж, четвертый, оператор опять говорит: мало! Так и подняли меня на шестой этаж. А потом они трос отпустили. А внизу на всякий случай положили пустые коробки. И летел я туда почти по-настоящему. Страху натерпелся. Но в фильме все выглядело натурально. В обычной жизни меня и на балкон-то не загонишь, не то, что на крышу.

А в картине «Дом образцового содержания» я погружался под воду в начале октября. В Тверской области мы снимали. И вот интересный факт, в Санкт-Петербурге я в этот же момент играл Гитлера, а тут параллельно играл заключенного концентрационного лагеря. Я убегал из плена, и нужно было погрузиться под воду, а за мной уже охранники бегут, стреляют. Я прыгаю в пучину. Режиссер говорит: нужно, чтобы ты десять секунд под водой пробыл. Я в полосатой такой робе, а под ней гидрокостюм надет, холодно все-таки. Но когда я погружаюсь в воду, я всплываю, как поплавок. Они говорят: давай груз. В штаны мне положили гирьки. И я погрузился под воду, они кричат, вставай, я встал, а штаны сползли, они ржут. Груз убрали. Режиссер говорит: зацепись там за ил. Я пытаюсь, грудь к земле прислонил, так задняя часть тела всплывает. В общем, бились над этим несколько часов, но в итоге сняли этот эпизод, им надо было, чтобы после того, как я ушел под воду, она надо мной успокоилась, и автоматчики будто бы не видели, куда надо стрелять.

- Ваш девиз в жизни?

- У меня не бывает безвыходных ситуаций, я всегда найду выход из любой ситуации. Когда-то пришлось окончить два дневных отделения, я учился параллельно, думал, что это невозможно, оказалось - возможно. Потом я жену свою искал в другом городе, казалось невозможно, оказалось - возможно.

- Фанаты и поклонники вас не достают?

- Я не являюсь объектом оголтелого или фанатичного поклонения, что мне очень нравится. Конечно, какие-то записки в театре мне передают, какие-то подарки, дарят. В основном это игрушки, которые я отдаю детям. Дарят еще диски, конфеты. Мой персонаж в спектакле «Любовь глазами сыщика» -сладкоежка, и он все время ест сахар, изюм, и мне после спектакля дарят шоколад, печенье, однажды подарили упаковку сахара-рафинада.

- А что бы вы пожелали нашим читателям?

- Возможно, посмотреть на жизнь несколько иначе. Все или практически все в нашей власти, многое мы можем изменить и в себе, и в отношениях с друзьями или близкими. Хотелось бы, чтобы люди были добрее друг к другу, чутче, тогда и жизнь у нас измениться и станет проще.

Беседовал

Андрей МАРКОВ.

фото автора.