Липецкие известия

А здесь сияют звезды

Жительница села Долгоруково Любовь Васильевна Миронова с детства мечтала стать летчицей. И в небо ей все-таки удалось подняться, но не за штурвалом самолета, а в его салоне, откуда она прыгала с парашютом. Всего она совершила более 800 прыжков, является мастером парашютного спорта Советского Союза. Сейчас ей уже за семьдесят. Примечательно, что живет Любовь Васильевна  на улице Терешковой. Недавно мы пообщались с этой женщиной, которая до сих пор влюблена в небо.  

Когда я подошел к дому, то она как раз стояла на балконе и беседовала с соседкой. Узнав, что я из газеты, любезно пригласила к себе в гости, но просила немного подождать, пока она уведет собаку, чтобы та нам не мешала.  Щенком  Карина пробралась в подъезд и стала скулить под дверью. Дело было зимой, и  она бы погибла от холода и голода. если бы её не взяла  Любовь Васильевна. Собака беспородная, но добрая и ласковая.

Любовь Васильевна показывает мне свои фотографии, журнал, где отмечены ее прыжки и рассказывает о своей жизни. Была она в молодости женщиной привлекательной, да и сейчас остается интересной. Говорит, что когда училась в седьмом классе, то человечество уже осваивало космос. А она хотела стать летчицей. Война не коснулась ее родителей, мама и папа были живы, а еще у нее были две бабушки, которые любили внучку. Рев мотора самолета, который в годы войны не предвещал ничего хорошего, в мирное время только радовал Любу.

ТРИДЦАТЬ СЕКУНД НА ПРЫЖОК

- Я, бывало, вижу, что самолет летит, - рассказывает она, - а у меня аж сердце замирает.  Мечтала о небе. Обучалась я в Братовщинской школе, училась на «четыре» и «пять». Спортом занималась, ходила на лыжах, бегала, подтягивалась на перекладине и так далее. Когда окончила школу, то хотела поступить в летное училище, но их начали расформировывать по всей стране. Вначале пошла осваивать профессию контролера измерительных приборов, но потом поняла, что это не мое, и тогда пришла в ДОСААФ в аэроклуб. Там мне предложили прыгать с парашютом. Я согласилась. Ведь это тоже  какая-то связь с небом.

Вначале прыгала в Липецком клубе. А потом меня взяли в команду Ставропольского высшего военного авиационного училища летчиков и штурманов противовоздушной обороны. А попала я туда так. Были очередные соревнования, я там заняла призовое место. Смотрю, ко мне подходит военный в форме и говорит, что является представителем данного училища. Ему понравились мои результаты, и он предложил мне обучение в их учебном заведении.

Еще он сказал, что прыжки у них оплачиваются. Один прыжок стоил тогда двадцать рублей. В день мы делали несколько прыжков и порой за месяц получали больше, чем начальник училища, хотя он был генералом. В нашей команде было более десяти девушек, остальные парни.  А прыгали мы в основном с самолета АН-2, хотя были и другие самолеты. Высота, с которой прыгали, тоже была разная, но в основном это две тысячи двести метров. Прыгали мы и на воду, что мне нравилось больше, поскольку там сложно было себе что-то повредить.

Были и затяжные прыжки. На земле лежало полотно в виде стрелки, которая указывала направление, куда нам следует разворачиваться головой. После выравнивая тела начинаешь делать перевороты. Вначале вправо, потом влево. Ноги поджимаешь к себе, руки вытягиваешь и делаешь кульбит. Две спирали, четыре сальто.

Конечно, у нас были два парашюта, один основной, а второй запасной. По весу это более тридцати килограмм. А прыгать мне доводилось в Ставрополе, Краснодаре, Куйбышеве, Йошкар-Оле и других регионах страны.

Я интересуюсь, успевала ли Любовь Васильевна во время прыжка полюбоваться небом и землей? Она говорит, что обычно на прыжок давалось тридцать секунд. Она делала необходимые упражнения секунд за пятнадцать, а все остальное время летела и смотрела. Конечно, она любовалась небом и теми просторами, которые открывались под ней. Говорит, что чем быстрее делаешь упражнения, которые заданы программой, тем лучше, а она всегда спешила их выполнить быстрее, чтобы потом полюбоваться синью неба, голубизной озер или иных водоемов, размахом степей, лесов или полей. Однако были и ночные прыжки, когда ничего этого не было видно.

- Мне запомнилось, как несколько раз мы прыгали на гладь озера в Ставрополе. Вода в нем сверху казалась голубая – голубая, словно морская. А вообще земля в иллюминаторе самолета – это совсем не то, что мы видим из окон автомобилей или автобусов. Это ширь, это такой объем, который сложно передать словами. Мне это нравилось. Иногда мы совершали по семь прыжков в сутки, но больше не разрешали.

А на сборах у нас был жесткий график. Вставали мы в четыре часа утра. Надо было пройти летную комиссию, позавтракать, этот прием пищи назывался нулевым завтраком, а потом мы укладывали парашюты и садились в самолет. Поскольку мы были спортсменами, то укладывали парашюты за считанные минуты. Рядом с нами этим занимались курсанты, иногда мы помогали и им. Уложить парашют не так уж и сложно, но ты всегда помнишь о том, что от этого зависит твоя жизнь.

КАК ПОЕЗДКА В ТРАМВАЕ

Спрашиваю, а было ли ей страшно? Любовь Васильевна говорит, что вначале было. Несколько раз говорила себе, что с этим видом спорта надо завязывать, но потом вновь возвращалась к самолету. Затем втянулась. Стала сравнивать прыжки с самолета с поездкой в трамвае. Кстати, мастером парашютного спорта она стала в 1971 году. Один из своих прыжков посвятила Юрию Алексеевичу Гагарину, который открыл дорогу в космос в 1961 году. Говорит, что тогда привыкла к дисциплине, к порядку, слово тренера для нее и других курсантов было законом.

Показывает мне свою фотографию, где она летит в небе, но еще до того, как парашют раскрылся. Потом показала фотографии липецкой команды. В те годы она была одной из сильнейших в Советском Союзе. Многие спортсмены оттуда вошли потом в сборную страны. Показывает фотоснимки и других людей, которые, так или иначе, повлияли на ее судьбу.

- В Ставрополе я познакомилась со своим будущим мужем, - рассказывает она, - он туда прилетел в командировку. Он был преподавателем в Самарском политехническом институте, а ныне государственном техническом университете. Мы познакомились, потом завязалась переписка, затем как-то быстро я оказалась замужем и переехала жить в Самару.

Муж и его два товарища любили рыбачить. Осенью, когда уже было холодно, они поплыли на лодке за карасем. В это время по реке бежал пассажирский теплоход на подводных крыльях, типа «Ракеты» или «Метеора». А они на своей посудине были где-то на середине реки. Катер этот промчался, а их лодку волной перевернуло. Всех спасли, привезли в больницу, но мой муж подхватил туберкулез легких. Лежал в больнице два раз, но врачи спасти его не смогли, и через некоторое время он умер, а те двое его друзей выжили. Больше я замуж не выходила. Детей и внуков у меня нет, но есть крестница, которую я очень люблю.

ЗДЕСЬ ЗВЕЗДЫ ЯРЧЕ

А со Светланой Евгеньевной Савицкой мы познакомились уже после того, как она побывала в космосе. Она, кстати, тоже начинала с парашютного спорта и являлась чемпионкой СССР. Ее отцом был маршал авиации Советского Союза Евгений Яковлевич Савицкий, но она никогда не подчеркивала это. Познакомились так. Мы были в Чеченской Республике, а именно в городе Грозном. Там проводилось мероприятие, посвященное летчику-космонавту, дважды Герою Советского Союза  Владимиру Михайловичу Комарову.

В Грозном он начинал службу летчиком-истребителем в сорок девятом году. Кстати, там он и познакомился со своей будущей женой, Валентиной Киселевой. И вот в день его памяти в Грозный прилетели космонавты, его жена с сыном, были и другие члены делегации. На Грозненском аэродроме состоялись показательные выступления. Самолеты летали, показывали фигуры высшего пилотажа, мы прыгали с парашютами. Все было торжественно и празднично.

Мы жили там в гостинице для военных. В номере было несколько кроватей. И вот мы заходим туда, а на свободной кровати лежит дамская сумочка. Кровать эта располагалась рядом с моей. Мы не знали, что это сумочка Савицкой. Мы думали, ее поселят куда-то в другое место. Через некоторое время заходит Светлана. Говорит, здравствуйте, девчонки! Мы познакомились, разговорились. Конечно, спрашивали ее о космосе и о многом другом.

Потом нам с ней разрешили в город съездить, но предупреждали, что это другая республика, другие люди и надо вести себя аккуратней. И вот мы идем, смотрим, черешня растет. У нас она только цвести начинала, а там уже плоды налились. Рвем черешню, едим, смотрим, чеченец идет. Крупный такой, с большим животом, глаз один перевязан как у пирата. Спрашивает, а вы, что здесь делаете? Мы говорим, разрешите нам покушать черешни, а он отвечает, что нельзя. «Сейчас начальство здесь находится, увидят, всем плохо будет».

А потом на меня показывает пальцем и говорит, а ты приходи вечером, тогда разрешу черешни поесть. Мы пока шли оттуда, всю дорогу смеялись. Потом видели чеченскую свадьбу, затем в парикмахерскую пошли. Только нам намыли волосы, тут началось землетрясение. Трясло не сильно, но мы из парикмахерской выбежали и потом поехали назад в часть. Светлана держалась просто, мы общались с ней как близкие подруги.

Много лет я жила в Самаре, там тоже занималась спортом, потом меня взяли в управление дивизии ПВО бухгалтером. Но не таким бухгалтером, который деньги считает, а работала я в отделе авиации. Общественной работой была загружена сильно, в какие только комиссии меня не включали. Один раз не выдержала, говорю, я ничего не успеваю, начальство меня ругать будет, но меня заверили, что не будет. Проработала там довольно долго. Вышла на пенсию, потянуло меня на родину.

Приехала сюда раз, потом второй, а затем продала там квартиру и перебралась сюда. Купила квартиру здесь. Вначале я не собиралась сюда переезжать, я ведь была городская жительница, а Самара – город большой, там больше миллиона человек проживает, но загруженность большая кругом, а уже  хотелось чего-то поспокойней. Не жалею, что вернулась. В нашем селе все есть, люди здесь хорошие. А в небо я до сих пор гляжу иногда, особенно ночью, когда появляются звезды. Их здесь хорошо видно и горят они ярче, не то, что в Самаре.

Андрей МАРКОВ.