Липецкие известия

Руки опускать нельзя

Живет в Липецке Владимир Николаевич Пахомов. Некоторое время назад ему исполнилось шестьдесят лет. Он обычный работник Новолипецкого металлургического комбината, но интересна его жизненная судьба, потому что это судьба целого поколения. Он увлечен туризмом, поет в хоре, пишет песни и стихи, играет на различных музыкальных инструментах. Мне было интересно понять, как в одном человеке может все это сочетаться? А еще он интересный собеседник, и его рассказ о его жизни я хочу поведать и вам.

 Да, и сразу предвижу вопрос: не родственник ли он покойного главного режиссера облдрамтеатра Владимира Михайловича Пахомова? – Нет, просто однофамилец. Родился мой собеседник в Липецке. Их семья вначале жила на Левом берегу в одном из бараков. Потом они переехали в район «Автопарка», в пятиэтажный многоквартирный дом на улице Доватора. Там и началось его «осознанное детство». Учился он в школе №45 на улице Папина. Владимир Николаевич помнит еще то время, когда строился проспект Победы, а по улице Папина ходили автобусы. В ту пору в том районе был в основном еще частный сектор, но уже стояли и новенькие пятиэтажки. 

Владимир Николаевич рассказал, что его дед по отцу Михаил Федорович погиб в годы Великой Отечественной войны под Курском, а его имя увековечено на одной из мраморных досок мемориального комплекса на площади Героев. Когда-то Владимир Николаевич рассказывал о нем своим дочерям, а теперь и внукам, когда они приходят возложить цветы к подножию памятника.

ИРАНЕЦ, НО НЕ ИНОСТРАНЕЦ

После первого класса Владимир Николаевич «попал в другой мир». Дело в том, что его отец Николай Михайлович был передовиком производства, отличным электриком, молодым специалистом, и его вместе с семьей отправили в Иран.

- А там, - рассказывает он, - для себя я сделал много различных открытий. Прежде всего, я обратил внимание на машины, которые ездили у них по дорогам. Впервые я увидел «роллс-ройсы», «кадиллаки». У нас в Липецке такого не было, и я даже подумать не мог, что легковые машины могут быть такими большими. Мы жили в поселке, специально построенном для советских специалистов, назывался он Чемгордан. Он находится в провинции Исфахан и входит в состав шахрестана Ленджан. Там был клуб, школа, бассейн, коттеджи.

Там уже стояла мягкая мебель, на кухне был огромный холодильник, выше человеческого роста, и у него, что мне показалось удивительным, не было ручки. В школе мы сидели не за партами, а за отдельными столами. И если дома мы писали перьевыми ручками, то в Иране уже были шариковые ручки. Я любил рисовать, и там родители приобрели мне фломастеры, в Советском Союзе достать их было сложно. А еще там все и везде жевали жвачку. В Иране я впервые попробовал бананы.

 А как ходили наши специалисты на работу? Мужчины шли в черных костюмах, белых рубашках и галстуках, а женщины надевали блузки без вырезов и юбки ниже колен. Правда, после работы наши женщины переодевались и наряжались. Их возили в город Исфахан, или Эсфахан, там было много различных магазинов, где женщины могли приобрести себе все, чего хотела их душа. Я в этом городе тоже бывал. Там я впервые увидел рекламу, она была на каждом шагу. Тогда мы, конечно, не вполне понимали, что это такое. Еще поражали приятные запахи вокруг, игрушки, о которых я даже мечтать не мог. Как рассказывал папа, оплату он получал как в рублях, так и в чеках Внешпосылторга, которые можно было обменять на местные деньги: туманы и риалы. Кстати, риалы существуют там и сегодня.

Что хочу сказать о людях, которые нас окружали. Иранцы – мусульмане. Они очень любили детей, практически их никак не наказывали, говорили с ними любезно. И хотя мы жили за забором, а наш поселок охраняла полиция, я познакомился с местными детьми. Я выучил несколько слов на фарси, а они знали многие наши слова. Поэтому проблем в общении практически не было. Да и о чем могли говорить дети между собой?

Иранцы жили от нашего поселка неподалеку. Люди они были понятливые, а полиция работала четко и оперативно, поэтому каких-либо инцидентов у нас не возникало. Несколько раз мы с мамой ходили по Исфахану даже в вечернее время. Покупали различные «вкусняшки», которые у нас появились значительно позже.

 И вот однажды мама оставила свою сумку возле магазина. Когда мы отошли на значительное расстояние, она вспомнила о ней, и я побежал к магазину. Каково же было мое удивление, когда я увидел ее сумку, лежащую там же, где она ее и оставила. Говорят, что и сегодня вещи там не воруют. А еще иранцы обижались, когда с ними не торговались. Для них это был целый ритуал. Я помню, что мама купила там себе часы «Ориент», а папа кассетный магнитофон. Тогда это был дефицит в нашей стране.

Еще запомнилось, как мы там встречали Новый год. Снега не было, кругом было зелено. Обычно все торжественные мероприятия проходили у нас в клубе. Там было что-то похожее на буфет, и в нем я впервые попробовал пепси-колу и кока-колу. Интересно, что можно было сдать две пустых бутылки, а взамен получить одну полную без какой-либо доплаты.

Вместо елки у нас было «дерево» из пенопласта, которое взрослые делали сами. Пенопласта там почему-то было много. «Елку» вырезали с помощью нагретой металлической струны, и дело это было кропотливое. А наряжали ее такими же игрушками, что и у нас. 

Уже в то время в коттеджах стояли кондиционеры. Было и отопление, стояла специальная печка, которая топилась керосином. Правда, прохладно там было редко, поэтому керосина хватало надолго.

У нас в поселке почти повсеместно росла трава, но за дорогой начиналась пустыня, хотя и там были зеленые оазисы. Иногда мы ходили в пески, чтобы ловить варанов. Это ящерицы сантиметров в тридцать длиной. Некоторые дети ловили скорпионов. В общем, развлекались, как могли. Учителя у нас были в основном из Москвы, преподавали все те же предметы, что и в СССР. Когда мы вернулись в Липецк, я пошел в третий класс, а в школе меня прозвали «иранец».

НЕСЛУЧАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ

Владимир Николаевич говорит, что привез с собой много «жвачек», которые дарил своим одноклассникам, они были от этого на седьмом небе. До сих пор у него сохранился набор карандашей, состоящий из 24 цветов. Некоторые учителя в школе любили его вызвать к доске и предлагали рассказать о «заграничной жизни». 

В 1979 году перед моим собеседником встал вопрос, куда пойти учиться дальше? Кстати, этот период рассвета «Брежневской эпохи» он считает одним из самых счастливых. Владимир Николаевич хорошо рисовал, а еще увлекался радиолюбительством, поэтому встал вопрос, а что выбрать? Пересилила техническая сторона. У него сейчас, кстати, много зарегистрированных официально рационализаторских предложений по цеху. А тогда он уже конструировал усилители, радиоприемники, автоматические устройства, цветомузыкальные установки, клавиры и так далее. А поэтому поступил в профессиональное училище по специальности «слесарь КИП (контрольно-измерительные приборы) и автоматики».

Был отличником учебы, его фотография даже была размещена на Доске почета, а еще в качестве поощрения побывал в Волгограде, где увидел Мамаев курган и другие достопримечательности. Также был внештатным фотокорреспондентом, организовывал и вел дискотеки. А потом пришло время службы в армии. В то время уже шла война в Афганистане, и Владимир Николаевич мог бы туда попасть, но судьба распорядилась иначе. Вместе с другом они сдали медкомиссию для поступления в аэроклуб в ДОСААФ. Учеба в аэроклубе, а это восемь месяцев, засчитывали в срок службы в армии.

В Грязях ребят обучали летному делу, прыжкам с парашютом. В те времена обучение было бесплатным, а ребят в ДОСААФ ждали с распростертыми объятьями. Тогда, например, за прыжок не ты платил деньги, а тебе платили. После окончания обучения и отпуска моего собеседника направили в Кострому, где они должны были летать на реактивных истребителях МиГ-17.

Однако руководству показалось, что это нецелесообразно, и они летали на чехословацких учебно-тренировочных самолетах Л-29 «Дельфин». Разница между самолетами, как оказалось, была существенной. После того как Владимир Николаевич вернулся в Липецк, он поступил в пединститут. После его окончания в 1987 году стал работать физруком, а потом и военруком в школе.

Пять лет Владимир Николаевич учил ребят, но потом пришли «смутные времена», и он был вынужден уйти из школы. Как и многие липчане, стал ездить в Польшу, возил картриджи к игровым приставкам «Денди» и «Сега». За пару лет накопил на машину. Однако вскоре его «бизнес» благополучно завершился. Так сложилась судьба, что товарищ предложил попробовать работу в силовых органах.

Вначале было сложно, но потом Владимир Николаевич втянулся. Правда, зарплату там начали задерживать, да и «довольствие» было невысокое. А в семье тогда уже росла дочь Алина, а в девяносто пятом родилась Юля. Были скандалы, и с первой женой он развелся. В девяносто девятом году Владимир Николаевич устроился на Новолипецкий металлургический комбинат в ремонтно-монтажный цех. Трудится там до сих пор дежурным электриком. Ответственность это большая. Про дочерей не забывал, помогал чем мог.

Владимир Николаевич говорит, что любит музицировать, играет на нескольких инструментах, например, на аккордеоне, гитаре, поет в народном академическом хоре «Россия» в городском Дворце культуры в поселке Тракторного завода. А до этого пел в вокальном ансамбле «Звонница» у Натальи Зиновьевны Ушаковой. Рассказывает, что занимается коллекционированием грампластинок.

- Наверное, в молодости я этого недобрал. Тут тоже есть свои нюансы. Я ведь не только покупаю грампластинки, но и продаю, а продаю их недорого. Когда я вижу лица людей, которым я почти подарил эту вещь, а значит, и радость, то я этому только рад. Еще я занимаюсь йогой, туризмом. Являюсь донором, наверное, моя кровь «течет в жилах» многих липчан. Я полагаю, что человек должен постоянно развиваться. Если даже у вас плохо со здоровьем, руки опускать нельзя. Пока мы чего-то желаем, пока что-то делаем, к чему-то стремимся – мы живем. Наверное, Господь не зря заложил в людях это, ведь творчество присуще каждому человеку, и оно помогает нам жить, развиваться и делать наше существование лучше.

Андрей МАРКОВ.