Липецкие известия

Люди не должны погибать в войнах!

В селе Дурово Добринского района живет ветеран Великой Отечественной войны Василий Григорьевич Кукин. Он – единственный участник Сталинградской битвы, 75-летие которой отмечалось в начале февраля, живущий сейчас в районе. Недавно ему было вручено именное поздравление от президента России Владимира Владимировича Путина. Мы побывали в гостях у ветерана и пообщались с ним.  

Село Дурово довольно большое, там есть магазин, Дом культуры, почтовое отделение, фельдшерско-акушерский пункт. Дороги зимой чистят, в чем мы убедились сами, правда, во многих местах встречаются ямы и канавы. На большинстве улиц имеются столбы с фонарями. А еще в селе есть памятник воинам-землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Из Дурово их ушло на фронт более пятидесяти человек. Изредка ходит автобус, соединяющий село с районным центром.

- Родился я в этом селе, - говорит Василий Григорьевич, - окончил школу. В сорок втором году отучился на курсах комбайнеров, а шестого июля, когда мне исполнилось восемнадцать лет, меня забрали в армию. Вначале нас повезли в Пензу, где готовили и обучали, а оттуда под Москву. Служил в артиллерии. Я попал в триста второй зенитный артиллерийский полк. В конце декабря сорок второго года нас перебросили под Сталинград, а в сорок третьем году передислоцировали на Орловско-Курскую дугу. И я дошел до самого Берлина.

Был разведчиком. В мои обязанности входило встречать самолеты еще на подлете. Отличить советский самолет от  фашистского днем было не сложно, поскольку красную звезду или немецкий крест было видно в оптику хорошо, а вот ночью, если прожектора не светили, я опознавал их по звуку. Если это были немцы, то мы стреляли по ним. Но мы били не только по самолетам, но и по танкам, по самоходкам, по пехоте. В полку было четыре отделения, в каждом отделении – по четыре пушки. Всего было более ста человек. Одна пушка весила тонны три. Расчет состоял из двенадцати человек.

МЫ ВИДЕЛИ РУИНЫ СТАЛИНГРАДА

Бывало, что летело более тридцати немецких самолетов. Стреляли мы по ним днем и ночью, сбили много. Про наш полк издана книга, там записаны имена особо отличившихся солдат и офицеров, есть там и моя фамилия. В самом Сталинграде мы не были, но видели руины города. Мороз стоял тогда градусов под тридцать. Сложно было.

Под Сталинградом лесов нет - одна степь. А снег был твердый, как пол. И вот видим с одной стороны бугры. Снегом все это было присыпано. Я подумал, что это снопы, которые не убрали после того, как немец пришел. А когда поближе подъехали, раскопали, то оказалось, что это трупы людей. Лежали не только советские солдаты, но и немцы. Хоронили их уже видимо, когда морозы спали, поскольку мы вытащить их из снега не могли. Трупов было много, и это было жутко.

Когда все завершилось, мы увидели пленных немцев. Я как раз на посту стоял. Смотрю в бинокль, их много-много идет. Я комбату кричу, немцы, наверное, прорвались, на нас идут. Он мне не поверил. Я говорю, посмотрите в бинокль сами. Он посмотрел и говорит: это пленные. Тут и я разглядел, что это идут колонны немцев, а рядом с ними наши солдаты с автоматами. Немецкие офицеры шли впереди, а солдаты за ними. Шагали они колоннами по восемь человек. 

Под Курском враг пустил на нас триста самолетов. Они нас бомбили, мы стреляли по ним, жутко было. Все началось в пять утра, а завершилось в семнадцать часов. Земля и небо горели, но ничего, выстояли. Мы врагу хребет все-таки сломали и пошли в наступление. Линия фронта сместилась на двадцать километров. Мы прикрывали пехоту, вот им доставалось все самое тяжелое. Но и нам доставалось. Я был контужен, некоторое время провел в госпитале.

Каждый божий день было страшно, мы думали, что этот день станет последним, но всегда верили, что победа будет за нами! Было так, что из двенадцати человек расчета в живых оставалась только половина. Помню, как с нами воевал один моряк. Он погиб, а убил его осколок величиной всего в несколько миллиметров.

БЕЛАЯ ЛОШАДЬ

- Как-то раз немцев атаковала наша кавалерия. И вот вижу, бежит на меня белая лошадь. Всадника не было. Где-то метрах в пяти от меня она упала и лежит. Я подумал, что ее застрелили. Но лошади у наших кавалеристов были обученные, и когда наши солдаты пошли в бой, она вдруг встала и побежала вперед. Что с ней стало потом, я, конечно, не знаю, но мне было ее жалко. Запомнилось то, что она была чисто белого цвета, словно предвестник нашей Победы.

Когда шли по Европе, сравнивали их жизнь и нашу. Прошли Белоруссию, Польшу, Германию. При подходе к Берлину пришел приказ Жукова бить по огневым точкам города из всех видов оружия. Мы находились километров за восемь от Берлина, но снаряды туда свободно долетали. И били. Залпов десять, наверное, сделали. Стреляли не просто так, а по определенным точкам.

Немцы оказывали ожесточенное сопротивление. Их самолеты появлялись внезапно, мы не успевали орудие развернуть. А болванки, которыми мы стреляли, весили девять килограмм. Если попадали в башню немецкого танка, то ее сносило напрочь!

Мы окончили бои где-то около часу второго мая в Берлине. Первого мая не успели. Жуков дал слово Сталину, что возьмет Берлин первого, но не вышло. Немцы сопротивлялись до последнего. Но мы вошли в город. Как-то идем по улицам с котелками, а стрельба еще кое-где слышна. А потом вдруг все стихло. У начальства спрашиваем, все, война окончилась? Но тут опять стрельба началась. Мы стояли почти в самом центре Берлина. Начальник штаба подъехал, только вышел из машины, его тут же снайпер застрелил.

Метрах в двухстах стояло высотное здание. Когда стрельба затихла, откуда ни возьмись, появились местные жители и поперли туда. Оказалось, что это был магазин, а они бежали его грабить.

Некоторое время мы потом стояли в Потсдаме. Жили в лесу. Вырыли землянки. Но там мы пробыли недолго. Потом была военно-врачебная комиссия, и меня комиссовали, поскольку у меня поврежден позвоночник.

В декабре сорок пятого года я вернулся домой. Два брата погибли на войне, встречали меня мама и сестры. Всего нас было у нее шестеро детей, воспитывала она нас одна. Тяжело мы жили. Самой старшей сестре было четырнадцать лет, вот она ей и помогала по дому и по хозяйству. Все выросли, слава богу. Когда я вернулся, стал работать в колхозе. Был трактористом и комбайнером. Потом работал механизатором, был и оператором на дойке. Когда на комбайне работал, всегда премии получал, и сыновья мои, когда выросли, тоже штурвальными работали.

СМЕРТИ НЕ БОЮСЬ

- Один сын служил в Германии, практически там же, где и я был. Когда пришел из армии, устроился в милицию работать. Отслужил в органах внутренних дел тридцать лет, дослужился до полковника, сейчас в Липецке живет. А супругу мою звали Лидия Федоровна. Она тоже здесь родилась. Но это уже вторая моя жена была. Первая - умерла. Был у нее менингит, прожили мы с ней недолго. У нас родились дети, и со мной осталась дочь, которой было четыре с половиной года, трехлетний сын и полуторагодовалая дочь.

Всего у меня пятеро детей. Сын от первой жены уже умер. Жил он в Белоруссии. Сейчас там живут дочери и сын. Они ко мне, конечно, приезжают, но редко, а часто меня навещает сын, который живет в Липецке. Вторая моя жена умерла восемь лет назад. Когда мы с ней начали дружить, я думал, зачем я ей? У меня трое детей, разве они ей нужны? Оказалось, что нужны. А жизнь какая была? Работали за трудодни, иногда недоедали. Иногда мы трудились и ночью. Так и жили.

Этот дом мне дал колхоз. Он – на два хозяина. Но вначале сюда возили молоко. Ферма находилась тут рядом. Здесь молоко перегоняли, обрат увозили свиньям, а сливки сдавали. Потом это строение стояло никому не нужное, стало разваливаться. Тогда здание переделали, и получился дом на две квартиры. Одну дали мне. А до этого мы жили за речкой Матренкой в деревне Нижнематренские Выселки. Там тоже был дом, у него была соломенная крыша. Жили мы с ее матерью. Тот дом я отстроил, крышу перекрыл.

Интересуюсь у Василия Григорьевича, а как ему живется сейчас?

- Все хорошо, вот только ванной у меня нет. Искупаться-то  негде. Администрация ко мне хорошо относится, подарки привозят ко Дню Победы, да и на другие праздники. Вот, например, недавно глава района был, привез поздравление от самого президента. Пенсия у меня хорошая, жить можно. Правда, в селе работы людям нет, здесь одни пенсионеры остались. А трудоспособное население уезжает в Добринку, в Грязи, кто-то в Липецк или в Москву.

В советские годы в Дурово был вначале один колхоз, а потом три хозяйства объединили в один. Это Дурово, Натальино и Отскочное. Колхоз был богатый. Было четыре коровника, стадо превышало несколько тысяч голов, два свинарника, две тысячи овец, а сейчас ничего этого нет. Школы в округе нет, ребятишек в Добринку возит школьный автобус. Если просто захочешь куда поехать, то идти до остановки надо далеко, а автобус ходит редко. Я уже мало куда хожу, старые раны дают о себе знать. Смерти я не боюсь, это процесс естественный и что бы мы не делали, нам этого не избежать. Но люди не должны погибать в войнах!

Еще Василий Григорьевич рассказал, как участвовал в Выставке достижений народного хозяйства. Его пригласили туда как лучшего комбайнера. А самой первой его премией был телевизор. Примечательно, что в селе электричество только проводили, и некоторое время телевизор оставался бесполезной забавой.

Василию Григорьевичу за его доблестный труд каждый год давали премии и подарки. Сохранились часы, костюм, подаренные ему на 7 ноября. Он говорит, бывало и так, что ему и на праздники приходилось работать. Трудился Василий Григорьевич на комбайне почти до самой пенсии. Лишь потом стал механизатором. Общий его трудовой стаж превышает сорок шесть лет.

Еще он поведал, что на месте памятника погибшим воинам в Великой Отечественной войне в Дурово стояла деревянная церковь. Во время войны ее растащили - делали блиндажи.

Василий Григорьевич имеет орден Отечественной войны, медали «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов» и другие награды. Когда я попросил его сфотографироваться, он надел пиджак с орденами и медалями. Общаться с ветераном было интересно, но надо было уезжать. Не знаю, увидимся ли мы еще с этим человеком, и мне было жаль расставаться с ним…

Андрей МАРКОВ.