Липецкие известия

Им и так хорошо?

Эту женщину можно было часто видеть возле церкви Иконы Божией Матери Казанской в Грязях. Возле нее она почти ежедневно просила милостыню, умоляя помочь замерзающим и голодным детям. Оказывается, живет она в съемном доме на улице Орджоникидзе с сожителем и двумя ребятишками. Сейчас она находится в больнице. К нам обратился один из читателей нашей газеты и рассказал об их бедственном положении. Недавно мы побывали в Грязях по указанному адресу.

Строение снаружи выглядит не лучшим образом. Построен дом был, видимо, очень давно. На стенах кое-где штукатурка отвалилась, видны красные кирпичи, из которых он сложен. Крыша металлическая, но железо кое-где прогнило. В двух окнах горел свет. Рядом с ними  находится деревянная дверь, а за ней еще одно окно, но оно забито. Неподалеку от дома сушится белье. Я подошел поближе, тут меня из окна окликнули.

Хозяин дома спросил, кто я и откуда, узнав, что из газеты, попросил показать удостоверение. Убедившись, что я его не обманываю, пригласил внутрь. В сенях меня встретил щенок, он потом так ни разу и не залаял. Еще в доме живут две кошки, правда, я видел только одну. Обитают хозяева и их дети в единственной комнате, в которой располагается печка. В этой комнате было довольно тепло.

НУЖНЫ ДРОВА

Деревянные полы для тепла накрыты коврами. Обои на стенах разные, местами ободранные. На полу лежит двухместный матрас, а напротив стоит небольшой диванчик. Рядом с входом  самодельный стол из двух  листов древесно-стружечной плиты, на нем стоит посуда. Еще имеется  небольшой телевизор на тумбочке, а рядом с ним стоит музыкальный центр.

 Тускло горит лампочка без люстры. В доме, кроме хозяина, были два ребенка – мальчик и девочка. На вид им около семи – восьми лет. Мужчина представился мне как Артур Сергеевич Орлов, ему 42 года. Жену зовут Викторией. Сейчас она в больнице. Говорит, что пока она лежит в Грязях, но, возможно, ее перевезут в Липецк.

ЖИЗНЬ НА ПОДАЯНИЕ

Фамилию и отчество ее он почему-то не называет, не сказал, и как зовут детей.  Я понял так, что мальчик – это его сын, а девочка – ее. Сейчас им нужны дрова. Газа в доме нет, а провести его - средств нет, да и зачем, ведь дом-то – чужой. На зиму им нужно минимум две машины дров. Углем печку они не топят. Артур Сергеевич рассказывает, что живут они тут пять лет, жилье это снимают за 2 тысячи рублей в месяц. Сменить жилье не хочет, говорит, что уже привык здесь и идти им некуда. Артур Сергеевич рассказывает, что сейчас пока не работает, а до этого трудился на стекольном заводе охранником, потом его сократили.

Обращался на ближайшие предприятия, обещали его взять на работу, но пока ждет звонка от работодателя. Боюсь – не дождется, ведь сразу видно, что человек, может быть, не совсем здоров. С женой они не расписаны. Поясняет, что им и так хорошо, многие, по его мнению, так сейчас и живут. Огород они не сажают, скотину не разводят. Продукты питания покупают на то, что люди подают. Пока их все устраивает. За какими-либо пособиями никуда не обращались, да и не знают куда. Из коммунальных услуг платят только за электричество. Воду берут из колонки, туалет – на улице. Спрашиваю, как же они попали в такую ситуацию?

Артур Сергеевич ответа так и не дал. Но рассказал, что дочь пойдет в школу через год, с семи лет, а сын должен был пойти в этом году, но не получилось, теперь пойдет в следующем году. Родители не успели ему купить ни форму, ни учебники. Вначале не было денег, а когда появились, поезд уже ушел. А в это время ребятишки бегают по комнате, смеются, играют,  отец изредка на них покрикивает, призывая к порядку. Разница в возрасте у них в два года.

И ПОМОЩЬ ПРИДЕТ?

Спрашиваю, если кто-то захочет им помочь, например, продуктами, вещами, не будут ли они против этого? Артур Сергеевич удивляется, а разве можно что-то получить сейчас бесплатно? Денег у них лишних нет. Однако номер мобильного телефона оставил. Говорит, что постепенно делает в комнате ремонт, обои наклеил в одном углу, теперь надо дальше клеить. Потом мы вышли во двор. Там он показывает мне дрова, которые ему приходится пилить и колоть каждый день. Одну кучу сам натаскал, а вторую ему привезли товарищи. Хочет снова идти работать, но только тогда, когда жену выпишут. Сетует на трудную жизнь, говорит, что так вот она сложилась, а изменить ее пока не получается.

Еще рассказывает, что соседи у них хорошие. На огороде вижу небольшую свалку из всяких вещей. Он поясняет, что она уже была, когда они поселились здесь. Пытался ее растаскивать, закапывать, но куча не уменьшилась, а еще она жутко воняет. В сарае, что располагается рядом с домом, когда-то жила скотина, но теперь там гуляет ветер.

Пораженный увиденным, я попрощался с Артуром Сергеевичем в некотором смятении. Поговорил с одной из их соседок. Она говорит, что люди они не шумные, неприятностей не доставляют.

Рассказывает, что раньше в этом доме тоже цыгане жили. Были даже такие, которые держали лошадей. Менялись хозяева много раз, но эти жильцы живут уже долго. Женщина считает, что ничего плохого они не делают, правда, если дашь денег, то потом снова будут приходить, поэтому больше старается не давать. Полагает, что ребятишки у них одеты, обуты, накормлены. Мальчик уже большой, возможно, ему и надо было бы уже идти в школу. В дом она к ним не заходила, поэтому не знает, как они живут, но дети «выглядят вроде бы хорошо».

В отделе опеки и попечительства администрации Грязинского района, куда я потом обратился, сказали, что сведений у них об этой семье нет. Мне посоветовали направиться в районную комиссию по делам несовершеннолетних и защите их прав. Там мне тоже пояснили, что данных об этой семье не имеют, однако пообещали побывать по данному мной адресу и оценить ситуацию.

Возможно, родителям будет оказана какая-то материальная и иная помощь. Мне пояснили, что если Орловы захотят отказаться от детей, то это будет возможно сделать, а если нет, то лишить их родительских прав без веских на то оснований будет довольно проблематично. Родителей, конечно, не выбирают, но и детский дом, как показывает практика, вызывает потом у его выпускников не лучшие воспоминания. Но какое-то решение должно быть? Мы будем следить за развитием ситуации, надеемся, что она изменится в лучшую сторону.

Андрей МАРКОВ.