Уроки истории
КИТАЙСКИЙ ХАРБИН. РУССКОЕ КЛАДБИЩЕ…
Мой дядя, старший брат отца, вернулся домой после войны в 1946-м. На правой руке его были отчекрыжены три пальца, зато под шинелью прятался стальной японский меч, а в солдатском сидоре - штука желтого китайского шелка. Дядя был брехун еще тот, и я до сих пор не знаю, правду ли он говорил о своем первом путешествии на Дальний Восток. По его словам, с началом войны определили его в кавалерию, а так как лошади находились где-то на Амуре, дяде велели добираться туда пёхом.
- И шли мы на Восток целый год, - рассказывал дядя, поглаживая кургузой ладонью скользкий шелк. – Оборвались, оголодали… А когда дошли, посадили нас на коней и отправили назад. Ехали мы на фронт полгода. Оборвались. Оголодали…
Дядя брал Варшаву и Вену, штурмовал Берлин. И на груди его светилась медаль за город Будапешт. С падением германской столицы кавалеристов отправили на войну с Японией. На все тот же Дальний Восток. На этот раз ехал туда дядя с комфортом – в телячьем вагоне. Месяц.
- Если еще придется на Восток, я шибко обученный, за неделю доберусь, - хвастался дядя и мрачнел. Потому что на Амуре ему вновь пришлось ходить в атаку, извертываться от пуль и самому стрелять.
- Есть там речка Сунгари, - кашлял дядя, затягиваясь жгучей махрой. – И на ней город Харбин. Так вот, япошки настроили перед городом, по берегам речки, дотов, приковали в них цепями к пулеметам своих солдатиков. Те и поливали нас огнем. Поднимемся в атаку, полсотни шагов, - и нате вам! – двух-трех товарищей как не бывало.
И вот на окраине Харбина мы их хоронили. Сто могил выкопали. А в этом городе, что ни житель, то – русский. Чудной город!
- Почему чудной?
- Да русские – это ж беляки. Те, кто в гражданскую от нас убег. Пришли они на похороны с цветами, прослезились. А мы им не верили. Кто Родину продал, тому веры нет.
- Но они же наши! – не понимал я странной диспропорции. Маленький был. Глупый.
- Кто не с нами, тот против нас, – вбивал последний гвоздь в наш разговор дядя. Не политик, а потомственный пахарь. Не государственный человек, а человек при земле.
… Глубокая осень. А в небе синь и желтое, как апельсин, солнце. После городских улиц, где стада визжащих авто и белый туман плотного смога, тут цвеньканье синиц и оглушительная тишина. Пятнистая кора совсем русских березок, кровавые ягоды неведомого местного кустарника. И ряды серых пирамидок над могилами советских солдат. На каждой – четыре слова и восемь цифр. «Рядовой Коняев Александр Петрович. 1908- 1945». «Лейтенант Глушков Игорь Пантелеевич. 1925 – 1945»… Их тут 97. Тех, кто погиб при взятии Харбина. За несколько дней до полного и окончательного завершения Второй мировой войны.
Я попал сюда в большой группе журналистов России. На Дальнем Востоке мы обсуждали проблемы своей некогда престижной профессии, а в Харбин приехали, чтобы посмотреть на жизнь этого некогда русского города.
Инженер. Расстегнут ворот.
Фляга, карабин.
Здесь построим новый город,
Назовем Харбин.
Так писал о днях, когда русский инженер Адам Шигловский планировал будущий город, лучший поэт дальневосточной эмиграции Арсений Несмелов. Кстати, наш инженер-изыскатель так грамотно спроектировал Харбин, что он, став шестимиллионником (с пригородом в нем 10 млн. человек), продолжает и сейчас развиваться по плану русского провидца. Все новые кварталы и микрорайоны города вписываются в проект Шигловского, рассчитанный на сотни лет.
Удивительно экзотична история этого китайского мегаполиса. Она восходит к 90-м годам XIX века, когда граф Сергей Витте, будучи министром финансов, а потом и главой русского правительства, затеял в этих местах, называемых нашими землепроходцами Желтороссией, строительство железной дороги. Она должна была выполнять роль южной ветки Транссибирской магистрали и соединять Читу с Владивостоком и Порт-Артуром. Вообще-то существовал и иной вариант прохождения магистрали от Забайкалья на Восток – вдоль берега Амура, по границе с Китаем. Но победила концепция министра финансов, считавшего что КВЖД (так назвали железную дорогу) поможет в мирном завоевании Маньчжурии. Сиятельный Сергей Юрьевич часто ошибался. Ошибся он и на сей раз. КВЖД строилась невиданными темпами и при самых смелых инженерных решениях. Всему миру русские инженеры доказали, в какой стране земного шара планировались и осуществлялись в ту пору самые дерзкие новаторские предначертания.
Местом расположения строительного управления по возведению КВЖД был выбран участок на берегу реки Сунгари, в месте его предполагаемого пересечения железнодорожной магистралью. Здесь 24 апреля 1897 года и был заложен город Харбин. 14 июня 1903 года железную дорогу сдали в эксплуатацию. Ее работа сразу же превратила отсталую Манчжурию в экономически развитую часть Китая. К 1908 году, за неполные семь лет, население этой окраинной части китайского государства выросло с восьми до пятнадцати миллионов человек. Развитие Манчжурии шло такими стремительными темпами, что уже через несколько лет Харбин, Дальний и Порт-Артур обогнали по населению дальневосточные российские города Благовещенск, Хабаровск и Владивосток.
А судьба КВЖД, вопреки надеждам С. Ю. Витте, оказалась трагичной. После поражения России в войне с Японией часть дороги была изъята из ведения нашего государства. После революции 1917 года китайские войска вообще полностью оккупировали полосу КВЖД, хотя чуть позже, через семь лет, Советскому Союзу удалось восстановить права на дорогу. Но, увы, - временно! В 1929 году Китай фактически захватил КВЖД, арестовал свыше 200 советских сотрудников дороги в Харбине.
В 1929 году Особая Краснознаменная Дальневосточная армия провела стремительную операцию по освобождению КВЖД. Однако в 1931 году Япония вторглась в Манчжурию и захватила русский центр управления дорогой – город Харбин. После длительных переговоров решено было продать КВЖД, что и было сделано в марте 1935 года. Японцы перешили колею дороги на европейскую ширину и использовали ее в своих интересах. А августе 1945 года войска Второго Дальневосточного фронта и корабли Амурской флотилии овладели Харбином. КВЖД вернулась под контроль СССР, но ненадолго. В 1952 году ее безвозмездно передали в дар Китайской Народной Республике. Вместе с дорогой китайским стал и русский Харбин.
Когда в 1945 году в него вошли советские войска, в городе проживало 200 тысяч русских, в основном тех, кто воевал в гражданскую на стороне белых. В мире было тогда два центра русской эмиграции: на Западе – Париж, на Востоке – Харбин.
Трагична судьба русских харбинцев. Все, кого подозревали в качестве участников Белого движения, были оправлены в лагеря. В лагеря попали и их дети. Это было сразу после окончания войны. А в 1952 году СССР инициировал вторую волну репатриации харбинских русских. К середине 1960-х годов русского населения в Харбине практически уже не было. Часть репрессировали, часть уехала в другие города Китая, часть была уничтожена в годы культурной революции. Но 100 тысяч наших соотечественников остались в Харбине навсегда. На Русском кладбище…
Кто только не нашел вечного упокоения в этом харбинском предместье – местечке Хуаншан, что означает Желтые горы. Где-то здесь лежит прах генерал-лейтенанта Владимира Каппеля, имя которого больше известно нам по кинофильму о Чапаеве. Помните, психическая атака каппелевцев. Это был один из самых талантливых царских генералов, удостоенный высокого воинского звания в возрасте 30 с небольшим лет. Его, умершего от ран в Забайкалье, солдаты везли до самого Харбина. Тут сохранился памятник командиру и экипажу миноносца «Решительный». Капитан второго ранга князь Александр Корнильев и его герои-подчиненные погибли при обороне крепости Порт-Артур.
В одной из могил – прах Владимира Алексеевича Зинченко. Родился он в 1936 году в Харбине, сын рядового армии Колчака и беженки из Приморья. Будущая мать Владимира семнадцатилетней девчонкой пошла за своим раненным братом с отступающими войсками белых. Обоз, где она находилась, миновал все Приморье и Корею. А отец Владимира был родом с Урала, участвовал в знаменитом Ледовом походе остатков армии Колчака через Байкал. Встретились они в Харбине и образовали семью. Их сын, умерший в 19?? году, всю жизнь мечтал побывать на родине родителей, в России. Не удалось.
Мечтал о России и Михаил Михайлович Мятов, привезенный в Харбин семилетним ребенком. Его отец, самарский купец, глава большой семьи, где кроме Миши было еще пятеро сыновей, убегал от гражданской войны сначала в Сибирь, потом в Забайкалье, затем в Маньчжурию. Младший Мятов учился в Европе и работал в совместной русско-датской компании. Имея при этом российское гражданство. Это не давало ему права на получение пенсии от китайских властей, а властям России не было никакого дела до какого-то старика, бережно сохранявшего подданство российского государства… Рядом и вокруг могилы Мятова, бывшего, кстати, главой русской диаспоры в Харбине, лежат останки свидетелей былого могущества России в конце XIX - начале XX века. Инженеры и геологи, путейцы и полководцы, рядовые и офицеры - у них были матери и дети, были убеждения, за которые они проливали кровь и, в конце концов, лишись родины.
Неуютно их праху в чужой земле, стынут косточки под свирепыми зарубежными ветрами, и никто перед Пасхой не придет сюда, чтобы посадить на могилке цветок или посыпать белым песком дорожку. Русские люди без Родины. Без России.
Здесь - листва у тополей
С проседью печальной.
Будто Родиной моей
Горький след оставлен.
В самом Харбине прочерчивают небо тридцати-сорокаэтажные здания нового Китая. Современные дорожные развязки, дорогие автомобили, модные рестораны и шикарные магазины, красиво одетые люди, множество закусочных и уличных торговцев, смешение языков и наречий. Русью и русским духом тут давно уже не пахнет.
Милый город, горд и строен,
Будет день такой,
Что не скажут, что построен
Русской ты рукой.
Леонид ВИННИКОВ.
31.05.2011, 2432 просмотра.
